«Если долго сидеть на берегу реки, однажды мимо проплывут трупы твоих врагов».
Эту фразу сочинили не мудрец Лао-цзы и даже не автор «Искусства войны», полководец Сунь Цзы (хотя казалось бы), а всего лишь пара голливудских тружеников пера. Но всё же не выразить более емко убийственной сдержанности Востока — состояния, в котором на раскаленный камень льют ледяную воду, а он никак не трескается.
Этой же фразой австралийская группа The Drones, прогрызавшая себе путь наверх на краю края мира, окрестила свой второй и главный альбом в 2005. Гарет Лидьярд, горластый кучеряшка и приверженец восхитительного жанра «панк-блюз», возможно, так и остался бы гостем полутора локальных радиостанций, если бы не смерть его матери. И песня о том.
Shark Fin Blues спустя несколько лет дослужилась до официального звания величайшей песни Австралии. Неудивительно: под поверхностью размеренного, но завлекательно-энергичного трека солист использует тонущий корабль, окружаемый акулами, как метафору погружения в депрессию, как символ неизбежности, рока, с которым надо считаться, хотя вопить от ужаса не обязательно. Это хорошо иллюстрирует modus operandi Лидьярда — и вплотную подводит нас к образу действия кое-кого еще.
Жоу Гуй (номер 145) тоже, чего уж таить, мрачен. Этот чай не для ликований: подбежишь навеселе — молча махнет в сторону своих беззаботных, куда более компанейских собратьев. Оставьте за порогом не только обувь, но и всякий там коричный мякиш с вареньем. Жоу Гуй — это дерево, огонь, сырость, хруст, мясо, ночь, акулий плавник, разрезающий сумеречные волны; в общем, брутальность Конана, помноженная на фатализм Эдгара По. И вспыхивающие иногда угрюмо-кондитерские или терпко-ягодные нотки только подчеркивают общую бескомпромиссность. Как и вокал Лидьярда, привкус здесь не столько криклив, сколько надрывен, ему некогда романтично улыбаться, пока он вколачивает гвозди.
А если хлебные ассоциации всё же вцепятся и не отпустят, то это такой заячий хлеб, что приносят усталые люди из дальних странствий, предварительно прожарив на костре. И в пару ему — соль земли австралийской, вокалист Drones, который, в отличие от земляка Ника Кейва, устремившегося навстречу европейскому комфорту, очень чувствителен к местной истории, былой и нынешней: Александр Пирс и «Тамам Шуд», теневые лидеры политических пертурбаций и грустный карго-культ в Меланезии (о, эта трагическая, душераздирающая партия баса в конце соответствующей песни! хрустят чаинки в побелевшем кулаке).
Несложно понять, как такой занимательный край может порождать некоторую меланхоличность. Но ведь есть еще и язвительность, и запал, и крепкий хребет как основа сдержанного оптимизма; и прочувствованная морская баллада Nail It Down, и пряно-сухофруктовое озарение темного улуна. «Я существую, следовательно, я мыслю», — так декартовское cogito ergo sum переиначил бы, оживи он, уишанец вслед за австралийцами. В отличие от тех, кто выпестовывание своей красоты или силы держит в секрете, и Лидьярд, и Жоу Гуй более грубы и прямы — но ни в коем случае не одномерны. Да, чаю не продержаться десяток проливов, да, последний альбом Drones — образчик явления «исписаться»; но если судно идет ко дну, не лучше ли петь (пить?) со стоицизмом живого мертвеца, чем не петь вовсе?
Лучше.
The Drones:
- Shark Fin Blues
- I am the Supercargo
- Laika
- Nail It Down
Смотрите так же:
Комментарии 0 комментариев